Крим під Російською окупацією 3889 день
Вся Україна у вогні 964 день
  АРХІВ Званий гість Ельміра Баранова. Сповідь жертви російської агресії

Ельміра Баранова. Сповідь жертви російської агресії

 

    Доброго дня, дорогі радіослухачі! Це Радіо «Куреш» і програма «Званий гість». Я – Альме Емірсалє – її ведуча. Гостем нашої сьогоднішньої програми є Ельміра Баранова – активістка народного руху, Внутрішньо переміщена особа (ВПО), дружина Юрія Баранова – свідка по справі Веджіє Кашка, яка загинула в результаті затримання та арешту.

Доброго дня! Ми раді вітати Вас в нашій студії!

 

Ельміра Баранова: Здравствуйте!

 

Ведуча: Розпочнемо, мабуть, з того, що я попросила б Вас розказати трішечки про себе, про свою родину. Як і коли Ви переїхали в Крим?

 

Е.Б.: В 1990 году мы переехали в Крым в Феодосию, село Подгорное. С момента переезда я участвовала какое-то время в движении, поддерживая тем самым отца. В1992 году я вышла замуж и в национальном движении я не участвовала, поддерживала, участвуя в митингах. Все это время мы с мужем строили дом, у нас родились два сына.

 

В.: А що змінилось в 2014 році?

 

Е.Б.: События, которые произошли в конце 2013 года подвергли нас шоку и мы с мужем не смогли оставаться равнодушными. Мы выехали на Майдан, увидев избиение детей, студентов, и какое-то время мы участвовали в событиях, происходивших на Майдане. В начале 2014 года мы вернулись в Крым.

 

В.: Якісь події Вас спіткали, що Ви стали активісткою національного руху? Що Ви бачили? Свідком чого Ви стали в Криму?

 

Е.Б.: В первую очередь я увидела, как за свободу человека борется украинский народ. Я всегда поддерживала украинскую позицию с того момента.

 

В.: В яких заходах Ви брали участь?

 

Е.Б.: В начале 2014 года еще до референдума и до оккупации мы участвовали во всех митингах. 18 февраля – это митинг под Представительством Президента Украины в АРК, нам не дали провести его на площади Ленина отказав тем, что там проводится митинг пророссийской партией. Потом был митинг 23 февраля – посвященный памяти дня смерти Номана Челебиджихана. И уже 26 февраля – митинг под Верховной Радой Крыма. Мы  с муже участвовали в этом митинге, видели все от начала до конца как все события развивались. И зная, что все-таки готовится какое-то вторжение, мы участвовали и организовывали мирные митинги. Это и «Женщины против войны в Крыму», в последующем байкотировали референдум, который изначально назначался на май, потом на апрель, потом все-таки ускорили его проведение в марте. С семьей мы оставались дома, мы не ходили на референдум, как все наши знакомые, родственники, лепили пельмени или вареники.

 

В.: Як в цілому я зрозуміла, вся Ваша родина не підтримала проросійську позицію, залишилася проукраїнською, тобто розуміли, відчували, позиціонували себе як громадяни України. Тоді після того, все ж таки, як Росія провела так званий «референдум» під дулами автоматів, як «владу» так звану знову-таки перевибрали-назначили: поставили того Аксьонова та все інше, Україна втратила Крим, вона втратила на якийсь час контроль над Кримом. Материкова Україна, народ, кримські татари, Меджліс почали робити все можливе для того, щоб протистояти анексії, агресії і всьому іншому. В 2015 році у вересні місяці 20 числа почалась Продовольча Блокада Криму. Ваше ставлення до цієї Блокади?

 

Е.Б.: Мы поддержали эту Блокаду. И до блокады Крыма мы всегда хотели, чтобы Украина и отрезала свет, и перекрыла воду, и создала какие-то трудности для крымчан только для того, чтобы народ понял, тот народ, который в какой-то момент поддержал Россию, приход России в Крым, чтобы поняли, насколько мы связаны с Украиной и все-таки мы граждане Украины и мы не должны по отношению к Украине себя так вести. И в тот момент, когда уже объявлена блокада Крыма, можно сказать, мы прыгали, скакали всей семьей, настолько мы радовались всему этому, ну это не передать, это надо было видеть, мы просто вышли на улицу и кричали на всю деревню, как это замечательно, что отключили свет.

 

В.: Тобто в цілому люди чекали цих дій від української влади?

 

Е.Б.: Да, они ждали, они желали, они хотели, чтобы это произошло.

 

В.: І це було сподіванням народу, що це прискорить повернення?

 

Е.Б.: Конечно, они надеялись, что это как-то ускорит возвращение Крыма в Украину.

 

В.: Це були надії. Чи справдились вони? Наскільки змінилось щось в Криму на той час до блокади і після неї? Стосовно продуктів, стосовно електрики що змінилось?

 

Е.Б.: На тот момент мы вообще не понимали, как государство Украина может способствовать обеспечению продовольствием Крыма, так как обеспечивался не только Крым, но и вся Россия. Все продукты, которые шли через Крым, мало что оставались в Крыму они шли на территорию России. И в первую очередь, как можно было кормить оккупантов, этих зеленых человечков? Мы в принципе выражали свое мнение при прохождении админ границы, высказывали тем же украинским пограничникам, таможенникам, как они способствуют всему этому? Они не кормят Крым, они кормят оккупантов.

 

В.: Дякую. Ви на той час перетинали адмін кордон, як Ви сказали, і прикордонникам і митникам говорили свою позицію. Мені хотілося б від Вас почути, як народ сприймав, чи всі однаково зраділи тому, що перекрили потік продовольства, електрики?

 

Е.Б.: Нет, конечно. С этим перекрытием, с этой продовольственной блокадой, конечно многие потеряли деньги. Многие на этом просто делали себе капитал.

 

В.: Чи не говорили так: «Ось Україна відрізала поставки, ви не потрібні Україні». Чи були такі висловлювання? На цьому не хотіла влада зіграти?

 

Е.Б.: Я нет, я не встречала такого. Все люди, которые окружали меня на тот момент, они все желали этой блокады. И не было такого мнения, что тем самым Украина отвернулась от крымчан. Потому что все ждали, желали этой блокады.

 

В.: А ось Ви говорили про те, що Ви перетинали адмін кордон. З якою метою Ви їздили на материкову Україну? Це були прості, звичайні люди, в яких є тут родичі, чи якісь бізнес інтереси в цілому, чи це була група активістів, серед яких і Ви? І мені хотілося б Вас трішечки направити на майбутнє, таке, що Ви були змушені після всією сім’єю переїхати на материкову Україну. Бо знаємо, що Ваш чоловік є одним із свідків того, що зараз позиціонується як «справа Вєджиє Кашка». Розкажіть трішечки про це. Чим ви займалися? Чому їздили на материкову Україну і з чим повертались до Криму?

 

Е.Б.: Я ездила очень часто на материковую Украину, потому что как мы шутя говорили «вдохнуть свежего, свободного воздуха». Потому что там не возможно было это сделать, в любой момент ты остерегался нет ли никого поблизости, высказывая то или иное мнение. Здесь встречалась я с активистами, я имею ввиду на материковой Украине, общалась каким образом продолжать жить в Крыму.

 

В.: А от стосовно того, ми ж знаємо, що на той час вже почались судові процеси. Ви, може, тут пов’язувались із активістами, меджлісовцями, чи якусь інформацію приносили чи поради, чи адвокатів якихось українських, світових намагалися привернути на свій бік?

Я чому таке питання довге ставлю, хочу поєднати саме позицію бо ми є свідками того що Асан Чапух, Руслан Трубач, Аметов Кязим, Дегерменджи Бекір ага – це всі ваші, якщо не сказати поплічники, то друзі, брати, колеги.

 

Е.Б.:   Так и есть.

 

В.: Вони одного дня були заарештовані. Серед них була і Веджиє Кашка, яка померла в результаті цього затримання. Чому так сталося?

 

Е.Б.: Вот когда начались аресты, первые аресты, после Ахтема Чийгоза, Али Асанова, Мустафы Дегерменджи, я не смогла оставаться дома, сидеть равнодушно, просто следить, я участвовала, ездила на суды, поддерживала политзаключенных наших ребят у судов, потом я наладила отношения с их семьями. Конечно, там я познакомилась ближе потом мы стали одной семьей, это и Асан агъа Чапух, и Бекир агъа Дегерменджи, и Кязим агъа Аметов, Руслан Трубач и многие еще на тот момент. В принципе, я благодарна в какой-то мере той ситуации сложившейся, потому что я очень много людей узнала, познакомилась, мы стали очень близкими. И Веджие Кашка – это вообще легендарная бабушка, ветеран национального движения. Я вообще благодарна судьбе, что я имела честь быть с ней знакома, на том уровне как бабушка с внучкой. И мы поддерживали отношения. Когда возникла вот эта проблема у Веджие Кашка, она обратилась к нашим мужчинам, ну это естественно, по-другому не должно быть, если у меня бы возникла какая-то проблема, я бы тоже ее озвучила, рассказала бы о той проблеме и так, как поступили наши мужчины, в принципе, это ничего тут удивительного. Просто, если бы мы на тот момент знали, что это запланированные действия все, что касается этой ситуации. И турка они подготовили таким образом…

 

В.: Ви маєте на увазі російську владу?

 

Е.Б.: Да, да. Подготовили и обвешали его подслушивающими устройствами, и рядом, когда при встречах, когда они пытались как-то решить эту проблему, были люди, которые записывали на видео все их встречи. Когда они говорили этому турку, чтобы он чисто по-человечески вернул деньги, которые он украл у семьи Веджие Кашка.

 

В.: Тоді у мене таке питання. Чоловіки взяли на себе функцію і обов’язки захистити літню жінку, її інтереси, знаючи її, знаючи яка це людина – не буде обмовляти когось іншого, а лише повернути власне, своє. То вважаєте ту подію, той арешт запланованим? Навіщо було так довго до неї готуватись і одним днем заарештувати всіх вас активістів? Для чого це робилось?

 

Е.Б.: В первую очередь, в очередной раз опорочить Меджлис, членов меджлиса. Опорочить тех наших агъашек (старших братьев), которые участвовали в национальном движении. Ведь они все ветераны национального движения. Показать их с совсем с плохой стороны, что они вымогатели, «вот посмотрите: меджлисовцы, члены меджлиса, еще и вымогатели». Ведь канал «Миллет» так и передавал на тот момент, при задержании, когда были кадры задержания, они же так и озвучили, что это члены меджлиса, которые вымогали у иностранного гражданина какие-то деньги.

 

В.: Дякую. У мене таке питання, я знаю, що на той час поряд із названими чотирма нашими співвітчизниками і в Вашому домі так само йшов обшук. Що Вашого чоловіка повернули додому, запросили, провели обшук, а потім його затримали увезли в Сімферополь. І була така інформація, що Юру загубили. «Юра потерялся» - в фейсбуці навіть така інформація впродовж дня, ввечері була, що не знали, де він. Співпрацівники цих служб казали, що його відпустили, а народ його не бачив на виході. Юрію вдалося виїхати на материкову Україну. Трішечки про це теж розкажіть, будь ласка.

 

Е.Б.: Если начинать изначально, да Юра участвовал во всех встречах, в тот момент, когда происходило задержание, он не поехал, я уже не помню причины, почему его  не было. А что касается обыска в нашем доме, то это было причина зайти к нам домой и обыскать. Они какое-то время следили за нами. Почему говорю твердо уверенно, потому что когда я пересекала админ границу с Крымом, что на вход в Крым, что на выход, меня задерживали…

 

В.: Це російська сторона?

 

Е.Б.: Да, это россияне. Задерживали, держали от 40 минут до 3-ёх часов, допрашивали. Первое время, конец февраля 16-го, где-то на протяжении месяца я очень часто выезжала, бывало и по 3-4 раза выезжала, из Крыма. Они меня держали, допрашивали, обыскивали, что искали не знаю. В принципе они рассказывали, где находится мои сыновья, чем я занимаюсь в Крыму, где мой старший сын находится. Поэтому я твердо могу заявить, что они на протяжении всего этого времени следили за нашей семьей.

А этот способ задержания наших агъашек (старших), послужили тому, что у них был на тот момент …

 

В.: Щоб ліквідувати цю ланку?

 

Е.Б.: причины, чтобы войти к нам в дом и обыскать. На тот момент у нас были и украинская символика, и крымскотатарская,..

 

В.: І якась інформація, яку Ви провозили в Крим?

 

Е.Б.: Да, была информация нашим мальчикам, как не служить в российской армии,…

 

В.: Призыв?

 

Е.Б.: Да. Была информация об альтернативной службе. То есть была та информация, чтобы хоть как-то уберечь наших мальчиков от службы в российской армии.

Вот это послужило документом по экстремизму, как они потом сказали. И потом, когда уже мужа забрали и отпустили, я думаю это связано с тем, что им не нужно было русской фамилии со всеми активистами национального движения, ветеранами, чтобы тем самым не показать всем, что в этом движении, в этом сопротивлении участвуют и русские, и украинцы. Хотя таких очень много.

 

В.: Дякую. В результаті того арешту Вашому чоловіку вдалося в день похорон Веджиє Кашка перетнути кордон, виїхати на материкову Україну. Скажіть, будь ласка, зараз як Ви облаштувались? Де Ви зараз живете, члени Вашої родини?

 

Е.Б.: Муж сейчас работает, но не официально. Я, в силу некоторых причин, не могу устроиться на работу: мой младший сын – он лицеист Киевского военного лицея имени Ивана Богуна – в конце каникул он сломал ногу и мы сейчас на длительном лечении. Сначала операция, потом лечение, вчера буквально была очередная операция уже по снятию тех металлоконструкций, установленных при переломе. В связи с этим я сейчас даже и не задумываюсь, что б где-то работать.

Благодаря тем людям, которые находятся на материковой части Украины, они уже мне как семья, я живу здесь у них дома.

 

В.: Ваш старший син?

 

Е.Б.: Старший сын, когда началась блокада, конечно, в первые дни он выехал с Крыма больше и не возвращался. Сейчас он учится в ХНТУ.

 

В.: Тобто здобуває освіту.

     Ви  - ВПО , в цілому в Крим ви вже не можете поїхати за певними причинами. Скажіть будь ласка, з якими труднощами тут зіткнулися, щоб тримати той статус ВПО, коли звернулись до соціальних служб? Чи знайшли там підтримку, розуміння?

 

Е.Б.:  Статус ВПО не сложно. Я получила его буквально в течение каких-то 2-3 часов. Но, что касается социальной помощи, там немного другая ситуация. Во-первых, я зарегистрировалась в Геническом районе. На тот момент мне дали какой-то акт обстеження, для того чтобы я прошлась по соседям, чтобы они подписались в том, что я действительно живу по этому адресу. Но вопрос, почему если человек ВПО, то бишь он всегда должен находиться по месту регистрации? Я считаю это не правильным. Потому что человек, например, зарегистрировался и ищет возможности как-то дальше жить, работать, а не всегда по месту регистрации есть та же работа.

В.: А стосовно сина? Ви сказали, що стосовно соціальної допомоги там якісь проблеми. Що це за проблеми?

 

Е.Б.: Проблема состоит в чем в моем случае? Социальная служба отказала в выплате социальной помощи моему сыну. Да мне они выплатили за 4 месяца ( два месяца по 440грн и два месяца по 220 грн ), т.к. я не трудоустроилась выплаты на этом прекратились. А что касается сына, они отказали в выплате соц. помощи, ссылаясь на то, что он лицеист и находится на гос. обеспечении, значит ему помощь не положена.

 

В.: А чи справді це є так?

 

Е.Б.: Это не правда. В законе прописаны только высшие учебные заведения, военные.

 

В.: А звідки Ви дізналися, що Вам неправильно було відмовлено? Що Ви мали на це право? Хто Вам підказав?

 

Е.Б.: Подсказали мне в лицее, зам. начальника лицея сказал, что есть кроме меня еще ВПО, дети ВПО, которые учатся и которые соответственно получают эту социальную помощь.

 

В.: Тоді у мене таке питання. Ось такі ситуації виникають через необізнаність служб чи небажання сприймати ВПО? На Вашу думку, від чого це залежить?

 

Е.Б.:  Ну, я думаю, если человек работает, занимает такую должность и работает в социальных каких-то службах, в первую очередь он работает там, чтобы помогать людям. Вы знаете, когда возникает вопрос помощи, когда те или иные чиновники, сидящие на тех или иных местах, что касается социальной помощи, как-то предвзято относятся к нашему крымскотатарскому народу.

 

В.: Зрозуміла, дякую. Стосовно того, що Ви бачили, є свідком того, як змінювалась позиція, розуміння, відчуття кримчан як були на початку відчуття в 2014 році, як змінилися сьогодні? З чим пов’язано це? Це перетинання адмін кордону? Це якісь документувння (українські паспорти, свідоцтва і все інше)? Тут теж якісь складнощі виникають?

 

Е.Б.: Конечно. В 2014-й, 2015-й лично как у меня и моих знакомых, родственников – надежда была очень сильной, что вот-вот произойдет возвращение Крыма в Украину, но сейчас, я говорю и про себя и про своих родственников и знакомых, надежда, можно сказать, умерла. Она не умерла совсем, будет когда-то возвращение через 5-10 лет не известно. Да, конечно, люди почему отворачиваются от государства Украины, потому что они не видят никакой поддержки. Крымчане всегда сталкиваются с проблемами, пересекая границу. Это в первую очередь что касается документов, паспортов, всего остального, куча всяких бумаг… Это способствует. Потом, люди, которые хотят устроить своих детей учиться в учебные заведения на территории Украины, тоже сталкиваются с кучей проблем. И на уровне государства нет никакой облегченной может быть системы по трудоустройству тех, например, ВПОшников, по устройству на обучение детей в ВУЗы на территории Украины.

 

В.: Ну, якщо так в цілому говорити, то, наприклад, що стосується освітньої програми, ми знаємо, що в минулому році (може це стало прикладом того, що попередні ’14-й, ’15-й, ’16-й роки щодо вступу у ВУЗи справді було складно) освітня програма «Крим – Україна». Ми знаємо, що нарешті до нашої влади почало доходити, що треба вивозити молодь з Криму і давати їй європейську освіту. Чи згодні Ви з цим?

 

Е.Б.: Я, конечно, с этим согласна. Я очень была рада. Государство опоздало с такими шагами. Почему? Потому что в 14-ом и 15-ом годах на личном примере моих знакомых дети заканчивали школы и они пытались выехать, они выехали в Украину, они пытались устроить своих детей здесь в учебные заведения, но сталкивались с такими проблемами, что они просто опускали руки, брали детей и возвращались в Крым и говорили: «Нам не нужна эта Украина, мы будем учиться в Крыму». Дети, дети остывали.

 

В.: А тепер? Зараз?

 

Е.Б.: А теперь, как вам сказать, человек ко всему привыкает. Вот и потихонечку наши и дети, и их родители стали более-менее, наверное, привыкать к тем условиям, обстоятельствам, сложившимся с приходом России. И дети стали там учиться, и у них даже не возникает не то что желания, а даже планов отпускать учиться в Украину.

 

В.: Скажіть, будь ласка, як можна, на Вашу думку, сьогодні повернути Крим? Я не маю на увазі сьогоднішнім днем повернути, а от що ми сьогодні можемо зробити, для повернення Криму? Що має робити влада, що має робити народ?

 

Е.Б.: Как для крымчан, наверное, просто как совет, чтобы люди, живущие в Крыму, все-таки не только крымские татары, и украинцы , и русские, позаботились о своих детях. В том плане, чтобы отправлять их учиться, все-таки, на материковой части Украины, получать более-менее европейское образование. Можно и за границу, если есть желание. Не оставлять детей в том Российском Крыму, ведь еще года два-три, можно сказать, и возвращать будет некого.

 

В.: А позиція влади?

 

Е.Б.: Как для государства, как для чиновников, они должны способствовать облегчить тот путь,…

 

В.: Зв’язки, мабуть, з народом, так?

 

Е.Б.: Да, скорее всего. Даже начинать какие-то облегченные шаги предоставлять крымчанам при пересечении админ границы, при оформлении документов здесь.

 

В.: А стосовно європейських майданчиків? ОБСЄ, ПАСЕ і все інше?

 

Е.Б.: Ну, это соответственно. Чем больше будут санкции применяться по отношению к Росси, тем мы быстрее приблизим тот час, момент, тот год, когда будет возвращен Крым. Ну и соответственно, пожелание нашей украинской владе, чтобы они на уровне с европейскими свои санкции включали. Ведь они так же и продолжают сотрудничать с Россией, что касается бизнеса и всего остального. Об этом просто не говорится, не афишируется.  А наша влада как сотрудничала с Россией, так и остается на этом уровне. Они даже санкции, на сколько мне известно, не применяют по отношению к Росси.

 

В.: Дякую. І на останок таке. Що Ви можете порадити, побажати кримчанам, співвітчизникам, які позиції дотримуватись? От Ви як активістка?

 

Е.Б.: Всем я хочу пожелать того, чтобы были сплоченными. В любой момент, что касается судов, присутствовать, приезжать на суды, поддерживать семьи полит заключенных. Будь-то обыски или аресты собираться, показывать тем самым насколько мы сплоченный народ, насколько мы друг за друга переживаем, заботимся друг о друге. Показать тем российским властям, что те или иные действия применяются по отношению к одному человеку, народ это расценивает, как отношение ко всему народу.

 

В.: Останнє таке порівняння: депортація 1944 року і події 2014-го і вже до 2018-го року, намагання знищити народ. Народ вижив тоді. Чи зможе, Ваше бачення, народ це пережити і в майбутньому побудувати свою державність, відстояти свою культуру і право на розвиток?

 

Е.Б.: Я считаю, что у нашего народа должна быть, в первую очередь, своя армия. Которая, не дай Бог, при возникновении вот таких ситуаций могла бы  защитить свой народ от каких-либо оккупаций. Конечно должна развиваться и наша культура, и язык в первую очередь, и воспитание.

 

В.: Тобто в майбутньому Ви бачите державу, нехай це якась автономія кримських татар. Піднімається питання так: «Кримськотатарська національно-територіальна автономія» - Ваше бачення, можливо таке?

 

Е.Б.:Да, это 100 %. Иншаалла (Даст Бог), это будет! И я верю и все наши верят, мои друзья, родственники, соотечественники. Иншаалла это будет! Будет и своя армия, и свое государство, и буде развит и язык, и культура. И на таком уровне, что еще многие нам позавидуют!

 

В.: Дякую! Щиро дякую! Я нагадую, що гостем нашої сьогоднішньої програми стала Ельміра Баранова – активістка національного руху, ВПО , і відома і в Криму і вже на материковій Україні дружина Юрія Баранова, який є одним із свідків в справі Веджиє Кашка. Я ще раз дякую Вам! А нашим радіослухачам хочу сказати, що це «Радіо Куреш» і програма «Званий Гість».